Уважаемый заказчик, простите великодушно, получилось аккурат наоборот к вашей заявке...
"Этот выскочка Альмази!" "Этот выскочка Леонхарт!" Шепотки за спиной и косые взгляды. Каждый шаг как по острию ножа. Быть лучше - это тоже тяжелый труд. И только когда после дня, полного тренировок, ты сворачиваешься клубочком на своей узкой койке, и все мышцы ноют, отказывая тебе в отдыхе - только в этот момент ты осознаешь, как хрупка броня, отделяющая тебя от остальных. И насколько тебе одиноко под ней. Точно так же, как под тонким серым одеялом с ярлычком и инвентарным номером, пришитым мелкими стежками в углу. В комнатке с пластиковыми шторками на окне, где можно, раскинув руки, пальцами коснуться стен.
Первый раз вы деретесь глупо, по-ребячески, до разбитых носов и костяшек пальцев. Он цепляется к тебе в коридоре, слово за слово, и все-таки он бьет первым. Он всегда начинает. Инструктор делает вам выговор, но, кажется, понимает, что это бесполезно. А может быть, его тоже очаровала белозубая улыбка Сейфера Альмази. Ты готов признать, что он может быть обаятельным, когда хочет. Но только не с тобой. Вы сталкиваетесь еще несколько раз, но теперь уже более осторожно, памятуя о предыдущем опыте. Не на людях. Не оставляя следов. Как будто можно повзрослеть, узнав, что словом можно ранить сильнее, чем сталью. Как будто можно изменить два таких простых слова: "Это судьба".
Ваши стычки уже настолько привычны, что когда ты возвращаешься в свою комнату и видишь там Сейфера, для тебя это всего лишь продолжение все той же игры. И когда твой кулак проезжается по его скуле, а он, вместо того, чтобы ответить, ловит тебя за запястье и опрокидывает на койку, ты все еще не понимаешь, что происходит. Его пальцы в твоих волосах, его губы нерешительно касаются твоего виска. Это уже не по правилам, но тебе внезапно становится жарко, так что - плевать на правила. Все, что имеет значение, это дыхание, сливающееся в унисон, торопливые, неуклюжие движения, то, как он ругается сквозь зубы, ударившись локтем о стенку, и слишком узкая постель, на которой никак не уместиться двоим. И ведь первым начал-то он.
Оказывается, в постели вам тоже есть, о чем спорить, но у Сейфера изначально преимущество, а это нечестно. В отместку ты прикусываешь мочку его уха и с удовлетворением ловишь кожей низкий стон. А может быть, преимущество вовсе не у него... Пот заливает глаза, одежда в беспорядке свалена на стуле, твои лодыжки нелепо и смешно смотрятся на его плечах, и как же неудобно, и восхитительно, и "ааах, еще..." Дети, воспитанные как солдаты, вы не умеете просить - только требовать. И отдавать не умеете тоже. Поэтому таким ненужным кажется движение, которым он убирает влажные пряди волос у тебя со лба. Гораздо привычнее его всегдашний оскал и хлесткое: "Ублюдок!" "Извращенец!" - мгновенно ощериваешься ты в ответ, и прижимаешься к загорелой спине, вбирая в себя каждый миллиметр кожи, вдыхая терпкий запах, который теперь будет преследовать тебя всюду. И напоминать о нем.
- Чертов гроб, - ворчит он и спускает ноги с кровати. - Всю жизнь живем в долбаном ящике. И в этот момент тебе кажется, что вот сейчас-то ты понимаешь его, что ему тоже, наверное, бывает холодно и одиноко, и что его циничные шуточки, которые так тебя бесят - не что иное, как точно такая же, как у тебя, броня. Тебе хочется верить в это, когда ты приподнимаешься на локте и тянешься губами к губам.
Тебе хочется верить в это, даже когда ты слышишь случайный разговор его подпевал, Райдзина и Фудзин. Ведь не может же быть, чтобы они обсуждали?.. Не может? "- Прикинь, оказывается, его любой может отыметь?" "- Утвердительно!"
Когда ты сквозь зубы предлагаешь ему выяснить отношения раз и навсегда – дуэль на ганблейдах – для него это пока всего лишь продолжение все той же игры. Он соглашается легко, со снисходительной улыбкой – кажется, он вообще все делает именно так. Понимание в его глазах вспыхивает только после твоего первого удара. Вы уже достаточно повзрослели, чтобы драться всерьез. Но вы пока недостаточно взрослые, чтобы любить.
"Этот выскочка Альмази!"
"Этот выскочка Леонхарт!"
Шепотки за спиной и косые взгляды.
Каждый шаг как по острию ножа.
Быть лучше - это тоже тяжелый труд.
И только когда после дня, полного тренировок, ты сворачиваешься клубочком на своей узкой койке, и все мышцы ноют, отказывая тебе в отдыхе - только в этот момент ты осознаешь, как хрупка броня, отделяющая тебя от остальных. И насколько тебе одиноко под ней. Точно так же, как под тонким серым одеялом с ярлычком и инвентарным номером, пришитым мелкими стежками в углу.
В комнатке с пластиковыми шторками на окне, где можно, раскинув руки, пальцами коснуться стен.
Первый раз вы деретесь глупо, по-ребячески, до разбитых носов и костяшек пальцев. Он цепляется к тебе в коридоре, слово за слово, и все-таки он бьет первым.
Он всегда начинает.
Инструктор делает вам выговор, но, кажется, понимает, что это бесполезно.
А может быть, его тоже очаровала белозубая улыбка Сейфера Альмази.
Ты готов признать, что он может быть обаятельным, когда хочет.
Но только не с тобой. Вы сталкиваетесь еще несколько раз, но теперь уже более осторожно, памятуя о предыдущем опыте. Не на людях. Не оставляя следов. Как будто можно повзрослеть, узнав, что словом можно ранить сильнее, чем сталью.
Как будто можно изменить два таких простых слова: "Это судьба".
И когда твой кулак проезжается по его скуле, а он, вместо того, чтобы ответить, ловит тебя за запястье и опрокидывает на койку, ты все еще не понимаешь, что происходит.
Его пальцы в твоих волосах, его губы нерешительно касаются твоего виска. Это уже не по правилам, но тебе внезапно становится жарко, так что - плевать на правила.
Все, что имеет значение, это дыхание, сливающееся в унисон, торопливые, неуклюжие движения, то, как он ругается сквозь зубы, ударившись локтем о стенку, и слишком узкая постель, на которой никак не уместиться двоим.
И ведь первым начал-то он.
Оказывается, в постели вам тоже есть, о чем спорить, но у Сейфера изначально преимущество, а это нечестно. В отместку ты прикусываешь мочку его уха и с удовлетворением ловишь кожей низкий стон.
А может быть, преимущество вовсе не у него...
Пот заливает глаза, одежда в беспорядке свалена на стуле, твои лодыжки нелепо и смешно смотрятся на его плечах, и как же неудобно, и восхитительно, и "ааах, еще..."
Дети, воспитанные как солдаты, вы не умеете просить - только требовать. И отдавать не умеете тоже.
Поэтому таким ненужным кажется движение, которым он убирает влажные пряди волос у тебя со лба. Гораздо привычнее его всегдашний оскал и хлесткое: "Ублюдок!"
"Извращенец!" - мгновенно ощериваешься ты в ответ, и прижимаешься к загорелой спине, вбирая в себя каждый миллиметр кожи, вдыхая терпкий запах, который теперь будет преследовать тебя всюду.
И напоминать о нем.
И в этот момент тебе кажется, что вот сейчас-то ты понимаешь его, что ему тоже, наверное, бывает холодно и одиноко, и что его циничные шуточки, которые так тебя бесят - не что иное, как точно такая же, как у тебя, броня.
Тебе хочется верить в это, когда ты приподнимаешься на локте и тянешься губами к губам.
Тебе хочется верить в это, даже когда ты слышишь случайный разговор его подпевал, Райдзина и Фудзин. Ведь не может же быть, чтобы они обсуждали?..
Не может?
"- Прикинь, оказывается, его любой может отыметь?" "- Утвердительно!"
Когда ты сквозь зубы предлагаешь ему выяснить отношения раз и навсегда – дуэль на ганблейдах – для него это пока всего лишь продолжение все той же игры.
Он соглашается легко, со снисходительной улыбкой – кажется, он вообще все делает именно так.
Понимание в его глазах вспыхивает только после твоего первого удара.
Вы уже достаточно повзрослели, чтобы драться всерьез.
Но вы пока недостаточно взрослые, чтобы любить.
Это приятно, спасибо.
супер!
Шикарно!
Герои незнакомы, но мне понравились и характеры, и стиль, и фишечки!
короче, мы его на сайт возьмем?))) можно?)
тут уж как автор скажет))))
вдруг скажет суровое "нет"!!
мое суровое ня в ответ) спасибо)).