Название: Реверс и Аверс
Автор:
Анж - Мать ЗабвенияФэндом: FFVII
Жанр: action, angst, drama, horror
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Клауд Страйф, Зак Фэйр, Сефирот, Айрис Гейнсберо, Рено, Тифа Локхарт, Руфус Шинра, мать Клауда, отец Тифы, Тсенг, Анджил Хьюли, Генезис Рапсодос, Циссней, Сент-Эндрю, Саманта | в эпизодах: Кададж, Руд
Пейринг: Сефирот/Клауд, остальное намеками
Размер: 14 313 слов
Санта вытаскивает из большого мешка: подарок для
Дейдара РоджерсСанта объясняет: "Мне не дают покоя лавры Тецуи Намуры и Говарда Филлипса Лавкрафта. И до того и до другого мне как до луны, поэтому результат оказался предсказуемым"
Санта предупреждает: AU, в том числе по поводу географического положения Нибельхейма, возможен OOC. Пара нецензурных выражений. Вольное переложение «Тени/Морока над Иннсм(а)утом»
Санта видел оба прочтения. Очень вольное. Это не дезфик, даже если поначалу так кажется.
Саммари: Нибейльхейм процветает благодаря реактору. Но учащийся в университете в Митгаре Клауд помнит, как еще недавно, что бы избавится от неурожая, или затяжных дождей богам-змеям, покровителям города, приносились жертвы. Пусть сейчас об их культе забыли. И когда узнает от матери, что в Нибельхейме эпидемия геостигмы он понимает, что это значит.
Скачать: Авторские примечания:
* Реверс — от французского «Revers» оборотная сторона монеты или медали.
**Аверс — от латинского «Abversus», обращенный к чему-либо, кому-либо.
*** И, вообще, тут много латыни.
**** Генезис предсказуемо цитирует III акт LOVELESS, подстрочник мой.
***** Имена ТУРКов в английской версии согласно сайту Gunshot Romance:
Пистолет — Элизабет
Шокер — Сент-Эндрю
Два Револьвера — Рейф
Дробовик — Саманта
Рукопашный Бой – парень — Дюрман
Рукопашный Бой – девушка — Кира
Катана — Адриан
Сюрикен — Циссней
Нунчаки и Метательные Ножи — имен не имеют, с Легендой и так все понятно.
****** Имеется в виду, что клоны Сефирота гипотетически он сам, только разделенный на составляющие — Кададж – разум, Язу – эмоции/чувства, Лоз – сила.Точка отсчета – 0... Реверс…Точка отсчета – 0... Реверс…
Abyssus abyssum invocat (Бездна взывает к бездне).
Его окружала вода. Мутная, словно кто-то растворил в ней белила, и в то же время прозрачная настолько, что резало глаза, лишающая дыхания, отбирающая жизнь. Руки были крепко стянуты за спиной за локти и запястья, а к поясу, перехватывающему легкую тканую тунику, выкрашенную в темный цвет, была привязана сетка с камнями, тянущими его на дно. Даже свободные от пут ноги не давали возможности выплыть. Да и не мог он, опоенный дурманным зельем. Все что мог беспомощно таращиться перед собой, чувствуя, как из приоткрытых губ ускользают пузырьки воздуха, как вода заливается в горло.
Это ли была не пытка? Знать, что ты умираешь и не иметь возможности ничего сделать. Не знаешь, как прекратить это.
Впрочем, еще немного и его уже не будет такое волновать. Ничего не будет. Мертвые они тихие.
Паники не было. А то, что было, скорее, называлось истерикой. Безмолвной, как и он сам. Не хотелось умирать. Он был готов на что угодно, лишь бы сейчас, кто-то спас его. Остановил это безумие.
Но никто не остановит. Он знал это еще с молодых ногтей. Знал, что дальше станет еще хуже. И чего греха таить, боялся этого «дальше».
Настолько, что готов был действительно утонуть до того, как оно начнется. Он ощутил босыми пятками дно и почувствовал, что может двигаться и чуть повернул голову. И боги, лучше бы он этого не делал.
Нет ничего хорошего, что бы столкнуться взглядом с провалами глазниц обглоданного до костей, успевших потемнеть от времени черепа, покоящегося на камне неподалеку. Особенно если знаешь, что сам скоро превратишься в такой же.
Он уловил движение боковым зрением и резко, насколько позволяла окружающая его вода, обернулся, успев уловить только тень, ускользающую куда-то за спину. Внутри все похолодело.
Неужели так скоро?
Он попробовал пошевелить связанными руками, но, конечно, не преуспел. Ощутил, как что-то коснулось ног, и опустил взгляд, уже зная, что там увидит.
Кончик змеиного хвоста, словно обрадовавшись тому, что на него, наконец, обратили внимание, скользнул по внутренней стороне его бедра, поднимаясь к почти неприкрытому задравшемуся во время погружения подолом туники паху.
Связанный попытался рвануться вперед, но его удержали, и он в ужасе уставился на перехватившие его поперек груди руки, явно мужские, с длинными острыми когтями и когда они начали неумолимо разворачивать его, распахнул губы в немом крике...
— Клауд! — в ухо гаркнули так, что он подорвался и вскочил. Правда при этом заехал склонившемуся над ним Заку лбом в переносицу и повалился обратно, едва не звездочки считая. Фэйр приглушенно взвыл, отшатнувшись, и схватился за пострадавшее. — Твою мать!
— Что случилось? — Страйф прижал пальцы ко лбу, чувствуя, какой он мокрый и мысленно выругался. Снова этот сон...
— Это я тебя должен спросить, — отозвался Зак и ощупал начавшую появляться шишку. — Сперва стонешь во сне, потом мечешься так, что кровать скрипит и рискует развалиться, а потом и вовсе вопишь, будто тебя убивают!
— Меня и убивали! — ляпнул Клауд, прежде чем успел прикусить язык и однокурсник уставился на него. Честно Страйф до сих пор не понимал, как ему удалось поступить в один из самых престижных Митгарских университетов, учитывая, что приехал он из глухой провинции.
«Не такой уж глухой», — мысленно поправил он себя, вспомнив, как разросся Нибельхейм в последнее время, благодаря реактору по добыче Мако-энергии.
Видя, что приятель по-прежнему смотрит на него, ожидая ответа, он откинул прилипшее от пота одеяло и скривился.
— Просто дурной сон.
— Настолько дурной, что тебя до сих пор колотит? — конечно, от Фэйра не укрылась дрожь его пальцев, на мгновение сжавших материал пододеяльника. Он всегда был слишком наблюдателен. Еще тогда, когда столкнулся к Клаудом в коридоре общежития и, окинув взглядом, оповестил окружающих: «А это, похоже, мой сосед!»
Светловолосый тогда удивленно замер, посчитав эту фразу дурацкой шуткой, поскольку, ну откуда черноволосому, смахивающему на восторженного щенка – особенно, когда дело касалось СОЛДЖЕРов - парню, явно учащемуся на пару-тройку курсов старше, знать, в какую комнату его селят. Впрочем, этот вопрос они быстро выяснили. Зак просто подцепил номерок на связке ключей, которые он прижимал к краю объемной коробки с вещами, что бы ловчее удержать её и кивнул.
— Так и думал - седьмая.
— А у тебя тоже? — Клауд посмотрел на него куда внимательнее.
— Ага. Зак, — ему протянули руку. Страйф собирался её пожать и спохватился уже тогда, когда коробка стала стремительно выскальзывать у него из рук, рискуя поделиться своим содержимым с окружающими. Фэйр тут же сообразил прийти ему на помощь, и они почти столкнулись, но все-таки смогли её подхватить. — А ты?
— Клауд. Так с чего ты решил, что я твой сосед? — его поманили за собой и Страйф пошел следом за провожатым. — У тебя такое хорошее зрение? — Намекал он понятно на то, что рассмотреть с того места, откуда его засек черноволосый, номер на ключах было весьма затруднительно
— У меня чутье на таких же не городских, как я, — Фэйр пошел спиной вперед.
— И откуда ты?
— Гангага, — сказано было с гордостью. — А ты?
— Нибельхейм, — Клауд всегда замирал перед тем, как произнести это название. Могло статься, что среди его новых знакомых найдется тот, кто будет в курсе маленького, по сравнению со всей Планетой, и большого, для отдельно взятого городка, секрета, но Захария только пожал плечами, у него отлегло от сердца.
И вот теперь...
Зак присел возле него и заглянул в лицо.
— Ты действительно напуган, — серьезно проговорил тот. — Что тебе могло присниться? Ты сказал, что тебя убивали... Они?
— Не помню, — он уже взял себя в руки и соврать, оказалось действительно легко, настолько, что Фэйр, похоже, ему поверил. По крайней мере, с вопросами больше не приставал.
Клауд поднялся и, прихватив туалетные принадлежности, отправился в небольшую душевую, расположенную прямо в конце коридора общежития в их крыле. Забрался в кабинку и, включив воду, подставил лицо горячим струям, пытаясь опомниться, прийти в себя от того, что приснилось.
Особенно если, учитывая, что сном это не было. Скорее объективной реальностью, и лет десять назад с ним вполне могло произойти что-то подобное.
Но в Нибельхейме построили реактор, и жизнь потекла по совсем иному руслу. Стала налаживаться. Его даже отпустили, когда изъявил желание уехать в мегаполис, учиться.
Парень встряхнул головой, отфыркиваясь от попавшей в нос воды, заставляя себя не вспоминать, как еще недавно даже это было ему недоступно, борясь, со сковавшим на мгновение страхом и принялся, остервенело тереть себя мочалкой.
За этим занятием его и застал Фэйр. Остановился напротив, рассматривая ни мало не стесняясь, и весело подмигнул, когда Клауд вскинул на него взгляд, вопросительно выгнув бровь.
— Мне Айрис звонила, — бесхитростно пояснил черноволосый и положил свой комплект принадлежностей на небольшую лавку посредине. — Пригласила в кино.
— А почему она тебя, а не наоборот? — Страйф принялся смывать с себя пену, здраво рассудив, что после дня первокурсника, когда они уснули на полу вповалку, а проснулись едва ли не в обнимку, ему точно Фйэра стеснятся нечего.
— Да я как-то...
— Смотри, найдет себе кого-нибудь.
— Клауд, а у тебя есть кто-нибудь? — зашумела вода – Захария ушел в кабинку рядом, предпочтя игнорировать его предупреждение, не иначе.
— Есть, — блондин улыбнулся. — Подруга детства.
— Это не считается! — решительно заявил приятель.
— Ты просто её не видел, — Страйф ловит себя на том, что улыбается. Он не был удивлен, когда мать к письму приложила фотографию соседской девчонки, еще посетовала, что такая красота пропадает. Тифа, действительно, стала красавицей.
— Жаль...
— Чего именно? — блондин выключил воду и выбрался из душевой, принявшись вытираться и одеваться.
— Айрис подружку хотела с собой взять, я обмолвился, что ты вроде как тоже свободен, — Зак приобнял его со спины за плечо, чуть склонив голову – все-таки он был выше, но не настолько, что бы комплексы Страйфа дали о себе знать.
— Без меня, — Клауд легко высвободился и даже отступил. Его эти городские фифы напрягали, особенно своими запросами и килограммами грима, которые на себя наносили.
Зак было хотел начать переубеждать его, но потом видимо что-то увидел в лице и глазах и усмехнулся.
— Да ты у нас почти окольцован, нет?
— Я не думал об этом настолько предметно, — Страйф вытер мокрые волосы. Говорить как-то сразу расхотелось, иначе бы пришлось объяснять Фэйру, почему он так хочет убраться из родного города и почему так страстно желает забрать оттуда Тифу. Знал бы он, какой крутой поворот совершит его жизнь всего через несколько дней, забрал бы подругу еще тогда, когда впервые уезжал, даже если бы пришлось её связать. И уж, конечно, никогда бы не возвращался обратно в Нибельхейм.
Но, как говорится, знал бы где упал, соломки бы постелил.
Поэтому он вслед за Фэйром вышел из душевой и отправился на занятия, даже не подозревая, что готовит ему завтрашний день.Точка отсчета – 1...Точка отсчета – 1...
Ad notam (Для заметки).
Зак был помешан на СОЛДЖЕРах. Это было понятно с первого мгновения, и надолго врезалось Клауду в память – этот огромный постер в половину стены с изображением Шин-ра инк. Это было даже забавно – понимать, что везде свои кумиры и идолы. И понимать, что тут этих идолов уважают не из-за страха, или боязни, а потому что хочется быть на них похожими.
Так вот... Фэйр был не просто помешан, он собирался в будущем стать одним из них. То есть работать на компанию, получать за это жалование и уж точно не заморачиваться по поводу внимания к девушке. Впрочем, у него была Айрис - милая цветочница, живущая в почти разрушенном храме. Клауд когда впервые услышал это словосочетание – «разрушенный храм» весь внутренне содрогнулся, просто на мгновение представив, что религия змее-богов добралась и сюда. Но, конечно, это было неправдой.
Не могло так быть. Тем боле в мегаполисе. Тут и о своих-то богах редко вспоминали, предпочитая полагаться только на себя, не то, что о каком-то древнем культе. Да и воды, так необходимой для ритуала в храме не было.
Страйф туда ходил, вместе с Заком, практически через неделю, после того, как поселился в его комнате. Это было на самом деле глупостью с его стороны. Что бы вот он делал, если бы оказалось, что и здесь не смог уйти от всевидящего, как ему внушали с детства ока богов?
Другой вопрос, что прятаться тоже было не вариантом.
Но стоило увидеть здание и от сердца отлегло. Не было привычных, испещренных фресками камней, не было круглого зала с каменным, выглаженным десятками ног полом, не было алтаря, к которому прикасались, прося благословения.
Просто заброшенная церковь с рядами скамеек и целой лужайкой, неизвестно откуда взявшейся, и одновременно смотрящейся так уместно.
Гейнсборо ему понравилась. Улыбчивая, милая, простая девушка, которая так органично смотрелась в паре с Заком. Что думал об этом сам Фэйр, просто бредивший военной службой, оставалось только догадываться.
— А у вас кого-нибудь почитают? — чуть позже, когда они сидели в летнем кафе, неподалеку от храма, поинтересовалась у Страйфа Айрис. В первое мгновение он растерялся. Наверное, больше потому, что не хотел потерять их дружеское расположение, а может прекрасно видел, как на подобные рассказы реагируют несведущие люди.
— Когда-то, до того, как построили реактор, почитали, — отозвался уклончиво, очень надеясь, что на этом темноволосая прекратит свои расспросы и не придется отвечать резче, чем хотелось бы. Но слово «стоп» в этом смысле явно было ей не знакомо.
— И кого?
— Айрис, — видя, что Клауд не горит желанием рассказывать, Захария тронул подругу за руку.
— Но, мне же просто интересно.
Страйф тогда разозлился. Понимал, что это глупо и вообще, но её это «интересно» засело у него где-то под ребрами шипастым шариком и не давало как следует вздохнуть. С одной стороны он понимал, что да, действительно они никогда не жили в страхе, что следующей жертвой может оказаться кто-то из твоей семьи, но с другой, ему было обидно до стиснутых кулаков, что в отличие от него, им не приходилось бояться: за мать, за отца, за смешливую подругу Тифу...
— В богов-змей, — обронил негромко и, видя, что она вся обратилась в слух продолжил. — Это языческий культ, основанный на жертвоприношении, для того, что бы задобрить покровителя.
Надо было видеть её глаза, мгновенно наполнившиеся пониманием - он аж опешил, не думал, что кто-то может знать о том, о чем и в кругу своих-то, было не принято говорить вслух.
— Жертвоприношении? — это уже был Зак и вот на него Клауд долго не мог поднять глаз, а когда поднял, оказывается, что этот ненормальный принял все близко к сердцу и теперь, похоже корил себя, за неуемное любопытство. — Прости...
— Сейчас от культа уже отказались, — он не знал, зачем рассказывал. Наверное, надо было промолчать. Сделать вид, что этого разговора не было, но эта тайна настолько долго разъедала его изнутри, что похоже довела до предела. — Но раньше любые проблемы – серьезные, я имею в виду: голод, засуха, или наоборот не проходящие ливни – решались именно таким способом.
Его не перебивали, даже дыхание затаили, и именно это дало возможность представить, что он просто разговаривает сам с собой – Клауд даже глаза закрыл. Дало возможность говорить дальше.
— Обычно жертву назначал жрец. Не знаю, уж по каким критериям он её отбирал, или ему каким-то образом сообщали, но называл именно он. Выбранный приходил в храм на восходе. Его готовили – мыли, втирали в кожу душистые масла – учитывая то, что происходило дальше, их можно считать приправой к основному блюду, как и мед, который подмешивали в воду во время самого ритуала.
— Приправой? — Зак еле выдохнул это, но в повисшей за столиком тишине было прекрасно слышно – хорошо, что они расположились на веранде, и рядом никого не было.
— Да, — Клауд тряхнул головой. — Я же говорил о жертвоприношении, помнишь? — даже усмехнулся, но как-то одервенело. — Потом жертву одевали в легкую тунику с поясом, к которому были прицеплены сетки с камнями, что бы быстрее шла на дно, — он дотянулся до заказанного коктейля и пригубил, просто что бы промочить горло, а то язык совсем присох к небу. — Потом её поили специальным отваром, от которого уходила воля и сопротивление – никому не нужны истерики в самый последний момент. Потом жертву связывали и вели вглубь помещения – там находился небольшой водоем – храм стоял на косе, и достаточно было просто не заделать часть пола.
— Погоди, — Фэйр прищурился. — Если этот, как ты говоришь отвар, лишал воли, зачем было связывать?
— Чтобы когда пройдет действие, уже под водой, жертва не могла сбежать.
— И что происходит потом? — похоже, таких подробностей Айрис не знала и выглядела еще более напуганной, чем вначале.
— Жертву опускали в воду и разжимали руки, давая погрузиться. Она была подношением, которое съедал бог, что бы исполнить просьбу жреца.
— Съедал?! — Фэйр вытращился на него как на умалишенного. — Живого человека? Какая-то тварь?!
— Они не твари, они боги, — попытался возразить Страйф, которого сравнение, не смотря на отношение к ритуалу понятное дело зацепило.
— А по мне они еще хуже мутантов, с которыми сражаются СОЛДЖКРы! — запальчиво высказался Захария, и тут же спохватился. — Тебе, думаю неприятно это слышать, но у меня просто в голове не укладывается.
— Неприятно. И я пойму, если после того, что узнал, ты прекратишь со мной общаться.
— Перестань, — черноволосый удивил его, протянув руку через, стол и поймал пальцы. — Черт, они у тебя ледяные! Ты ведь не принимал в этом зверстве участия, раз говоришь, что культ уже отмер.
Страйф нашел в себе силы улыбнуться. Хотя мог бы сказать Фэйру, что реактору в Нибельхейме всего каких-то три года. Но он слишком не хотел, что бы Зак и дальше его расспрашивал. И так, странно, что не задал вопрос, откуда Клауд столько знает.
А как ему было не знать, если был прислужником в храме?Точка отсчета – 2...Точка отсчета – 2...
Alea jacta est (Жребий брошен).
Весь оставшийся день он словно ждал чего-то, удивляя преподавателей своей несобранностью, а однокурсников задумчивостью, которую они за ним раньше не замечали. Даже стали приставать к Фэйру с расспросами, а на его справедливый, в общем-то, вопрос: «а причем тут я?» огорошили обоих, фразой: «вы же живете вместе!»
Это, надо сказать, стало для обоих таким откровением, что Страйф как-то сразу забыл о своем упадническом настроении, настолько был удивлен. Так и выяснилось, что на курсе давно считают их парой. Вот только не определились еще кто из них снизу. И если кто-то относился к этому совершенно спокойно, то нашлись и те, кто прямо тут был готов предать их анафеме.
Особенно когда Клауд, похлопал одного из таких доброходов по плечу и заверил его, что так и быть на мужественность не претендует и, даже готов уступить ему свое – горизонтальное – положение. И прежде чем тот успел опомниться и попытаться начистить ему физиономию утащил Зака за собой.
— С чего это ты и в горизонтальном положении? — это было первое, что спросил у него Фэйр, чем надо сказать немало удивил светловолосого.
— Нет, ну сексом, им в принципе и стоя можно заниматься, и сидя, — начал Страйф, все еще не понимая в чем причина возмущения друга – ладно бы тот взбеленился по поводу того, что его к меньшинствам при живой девушке приравняли, так нет - к его положению прицепился. — Но не думаю, что он бы понял...
— Нет, — его прервали. — Я в том плане, с чего ты решил, что если бы мы спали вместе, ты оказался бы снизу?
— То есть как с чего? — когда начинался этот разговор, Клад никак не думал, что он выльется во что-то подобное.
— И вообще, — продолжил обескураживать его Захария. — Разве у вас такие связи не подвергаются порицанию?
— Смею тебе напомнить, что Гонгага меньше Нибельхейма!
— С чего это бы вдруг решил? — предсказуемо обиделся за родную деревню черноволосый.
— С того, что я даже названия такого никогда не слышал. Гон-га-га.
— Как и я. Только в случае и Нибельхеймом. Чем он вообще знаменит кроме реактора и этих твоих страшилок? — удивительно, но слова Захарии не зацепили его и не ранили, что заставило задуматься, насколько он уже подпустил этого парня к себе, раз воспринимает все сказанное им не больше, чем безобидную подначку.
— Ничем. Но мы отклонились от темы, — Страйф взлохматил и без того торчащие в разные стороны вихры.
— Да. Я спросил, с чего ты решил... — они пошли по направлению к кампусу.
— Я помню, — народу вокруг оказалось не в пример больше, чем в коридоре, где произошел недавний разговор и Калуд предпочел не привлекать к ним лишнего внимания. — Ну, это очевидно на мой взгляд. Я меньше ростом, младше и вообще, если сравнивать с тобой, смотрюсь хорошенькой девочкой.
— Девочка нашлась, — Фйэр даже фыркнул, выражая свое отношение к «полному бреду», как он в следующее мгновение обозвал логические выкладки Страйфа. — По мне, так не важно, какого ты возраста и роста. Даже наличие опыта не играет сильной роли.
— А по мне, наш разговор зашел куда-то не туда. У тебя есть девушка, — заметил Калуд, который вовсе не планировал обсуждать с соседом что-то подобное. И дело было даже не в запретности темы - учитывая отношение к однополым связям окружающих - в конце концов, не они начали этот разговор. А скорее в легкости, с которой они нашли общий язык.
Надо сказать, что Захария задумался над его словами. И молчал всю дорогу. В двери Клауд обнаружил еще один конверт от матери и невольно насторожился, мысленно ругая себя. Должен был радоваться, но каждый раз, когда приходила корреспонденция из дома, не мог отделаться от ощущения, что все они играют в третьесортной постановке. Делают вид, что все хорошо, но на самом деле до сих пор живут так, словно культ все еще существует. И нельзя ни к кому привязываться, потому что он может оказаться следующей жертвой.
Это страшно. По-настоящему. Только оказавшись в Митгаре, и пообщавшись с Захарией, Клауд понял насколько. Наверное, именно поэтому сейчас не решался открыть конверт, теребя его в руках.
Это было, настолько не типично для него, что даже, темноволосый заметил. Явно собирался продолжить их разговор, но вместо этого спросил:
— Думаешь плохие новости?
— Не знаю, — Страйф устроился на своей постели и прежде чем Зак предложил дать открыть конверт ему – чего, конечно допустить было нельзя, особенно если мать напишет, что жрец требует вернуться, потому что надо провести обряд. Уже додумав это, понял, что просто читает написанные на бумаге строки, а не напридумывал невесть что, подавшись собственным страхам.
— Клауд? — видя, что он молчит, приятель всерьез забеспокоился и даже попытался коснуться его, но блондин шарахнулся назад, едва не опрокинув столик с ночником. — Да что случилось?!
— Мать хочет, что бы я вернулся домой, — странно, но с голосом удалось справиться почти мгновенно, еще бы взгляд, который он поймал в висящем на противоположной стене зеркале, не был таким затравленным.
— Что, прямо вот так, в середине семестра? — не поверил Фэйр.
— Да, — пришлось пускаться в объяснения и не сказать, что он врал. — Они и раньше не хотели, что бы я уезжал, но мне удалось как-то их уломать. А теперь... — он бессильно опустил руки.
— Ну, хочешь, я с тобой поеду? — огорошил его приятель, и сердце как-то глупо трепыхнулось в груди. — Вдвоем думаю, нам удастся их убедить, что образование штука важная.
Правда как представил, что сделают с Заком, стоит ему только появиться в Нибельхейме, и самому захотелось утопиться.
— Нет, — помотал головой. — Я попробую сам их убедить.
И Фэйр отступился. Так легко, что Клауд с какой-то затаенной обидой подумал – вот тебе и хваленая дружба. Точка отсчета – 3...Точка отсчета – 3...
Aquila non captat muscas (Орел не ловит мух).
Грузовик подбрасывало на ухабистой дороге и каждый раз Клауд, расположившийся в его кузове чувствовал это спиной и тем, что ниже. Он не понимал, почему не пустить по этому маршруту хотя бы какой-то захудалый автобус и одновременно был рад этому неимоверно. Никому не хотелось. что бы правда о культе выплыла на поверхность. К приезжим в Митгаре и так относились с настороженностью.
А еще из головы никак не шел разговор с Заком. Было и недовольство, и радость, что Страйфу удалось убедить его не ездить вместе с ним, но с какой-то горечью. И еще он никак не мог отделаться от ощущения, что они просто не поняли друг друга и если бы все прояснили, их расставание могло бы быть другим.
Но что теперь думать. Понятно, что после свершения обряда - при его удачном исходе - жрец будет настаивать на возобновлении практики. И как же Клауду хотелось, что бы в этот раз все пошло по-другому. Вот только кто он со своими чаяниями против всего культа?
Почему-то вспомнилась одна из жертв. Тогда, когда ему было пять, случилась засуха. Страшная. Жара стояла такая, что зерно и посевы просто вытлевали, а где-то даже выгорели начисто, окутывая пытающихся спасти их людей вонючим, разъедающим глаза дымом.
Взрослые пытались сделать все, что бы спасти то немногое, что осталось. Страйф хорошо помнил, как пропитывалась им одежда матери, возвращающейся с полей с сухими, потрескавшимися от жара губами и красными, от высушенных слез глазами.
И тогдашний жрец, отец этого предложил принести жертву. Не смотря на то, что был маленьким, в память врезалось, как вскочил на ноги красивый рыжий парень – лучший торговец, контрабандист и человек, немало поспособствовавший благу города, хотя родом был совсем из других мест – мечта всех молодых девчонок. Вскочил именно тогда, когда Староста практически согласился с доводами служителя змее-богов.
— Посмотрите, на кого вы стали похожи! — выплюнул любитель возвышенной поэзии, обводя собравшихся презрительным взглядом светлых глаз. — Неужели, готовы собственных детей на заклание тварям отправить, что бы только свою шкуру спасти?!
Его слова отрезвили. Люди начали, переглядывался, осознавая, на что почти подписались. Матери прижимали детей, которых боялись из-за угрозы пожара оставить дома одних, к себе и смотрели затравленным зверьем на своих мужчин, темнеющих лицами.
Но жрец не был бы жрецом, если бы, не сумел повернуть желающую спасения толпу на свою сторону. Повернуть все так, что рыжий жертвой и оказался.
Клауд видел, как его ловили. Как мужчина рвался зверем в путах, рыча сквозь зубы обещания достать связавших его ублюдков с того света. Но люди в тот момент как обезумели. Возможно, их толкнул на это страх, что иначе выберут кого-то среди них, а возможно голос разума заглушила глупая надежда, что боги удовлетворятся одной жертвой и больше не попробуют платы.
Генезис, так звали контрабандиста, еще пытался до них дозваться, пока не разжали челюсти и не влили в горло тот самый лишающий воли отвар из растущей на горе Нибель травы. Клауд, которого в суматохе мать едва не потеряла, видел, как Рапсодос замер, уткнувшись лицом в песок, перестав разом сопротивляться.
А когда его подняли...
Контрабандист любил возиться с ребятами и Страйф скорее по привычке попытался ухватиться за полу красного кожаного плаща, когда его обладателя провели мимо. И вот тогда рыжий на него посмотрел. Клауд не заревел только потому, что ему было жутко до потери голоса. Глаза у мужчины были страшные, совершенно пустые и словно подернутые туманом. Словно разом лишился всего того, что делало его человеком. Без чего был просто куклой. Без мыслей и чувств, годной только на то, что бы подчиняться...
Грузовик в последний раз чихнул и остановился, не доехав до указателя всего каких-то пары метров. Водитель высунулся из кабины, оглянувшись на Страйфа. Отвел глаза, встретившись с ним взглядом, и пробурчал куда-то в сторону, комкая в руках головной убор:
— Все парень, приехали... тосол вытек.
Это, конечно было отговоркой и оба они это понимали, но Клауд не стал тыкать в него пальцем, и обвинять, в нежелании приближаться к Нибельхейму близко. Слухи в этих местах распространялись быстро, к тому же, как он узнал из письма все той же матери, жертва требовалась для того, что бы избавить город от неизвестной болезни, заставляющей людей гнить изнутри. Поэтому подхватил рюкзак, и, перемахнув через борт, пошел по знакомой до последнего камня дороге. Как и следовало ожидать, за спиной послышался звук заработавшего двигателя, но Страйф не стал оборачиваться и смотреть, как грузовик уезжает.
— Тосол у него вытек, как же...
Блондин запрокинул голову, рассматривая такое далекое небо, и улыбнулся сам себе. Все-таки, не смотря на все проблемы – здесь он был дома, и любил это место, не смотря ни на что.
Где-то сверху раздался знакомый шум и Страйф улыбнулся, заметив увеличивающуюся в размерах точку. Пошел вперед, наслаждаясь знакомым воздухом с привкусом соли на губах.
Вертолет, который походу решил стать его почетным эскортом, сделал еще один круг над головой и пошел на посадку, забрав чуть вперед. Клауд не стал менять направление, хотя представлял, кого нелегкая принесла.
Машина опустилась на каменистую почву, и люк со стороны пилота распахнулся, выпуская рыжего нахала, с татуировками-сарпами на скулах, сделанными в цвет шевелюры, не иначе.
— Никак, Чокобо, пожаловал, дзо то!
— А ты решил, что я никогда не вернусь? — протянутую руку Страйф пожал спокойно и тут же дернул Рено на себя, отчего тот едва не вывалился из кабины, еле успев ухватиться за её край. Завязалась шуточная потасовка, во время которой, каждый из них пытался перетянуть второго и в этот момент они под осуждающим взглядом напарника рыжего смотрелись без малого детьми.
— Ну, ты так шмотки собирал, — поддел Клауда пилот и все-таки спрыгнул на землю. — Мать написала? — спросил и мгновенно стал неуловимо собраннее и серьезнее, несмотря на, отсутствие галстука и расхристанный вид.
— Она, — блондин вздохнул. И заметив на мгновение проскользнувшее напряжение, когда Рено и Руд переглянулись, спросил. — Кто?
Повисшее молчание нехорошо потянуло внутри, и он ухватил рыжего за отвороты пиджака, заставив наклониться.
— Кто, Рено? Говори, ты ведь знаешь!
— С чего ты взял, что я что-то скрываю? — попытался юлить тот, и даже обернулся на Руда, но тот только очки поправил, как бы говоря этим: «сам расхлебывай».
— С этих ваших переглядок, — пилота приложили спиной о борт кабины. — Ну!
— Тифа!
Страйф даже руки разжал, пытаясь осознать. Не могло такого быть, не могло и не должно, но... Ведь мать даже собиралась сватать его к бойкой темноволосой девчонке, с которой играли с детства, учились в одной школе в городе, даже целовались украдкой от родителей. Парень прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, прийти в себя.
Нет, он знал, что когда-то это коснется его самого. Что когда-то, он окажется на стороне тех, кого долгое время отправлял в объятия богов. Тех, кого с его помощью поили отваром, одевали и смазывали маслами. Пальцы на мгновение сжались, а в следующий момент губы тронула усмешка.
— Э, Чокобо, ты от горя мозгами тронулся? — осторожно поинтересовался Рено.
— Отвези меня к Руфусу, — потребовал Страйф, проигнорировав вопрос.
— С чего бы мне вдруг? — рыжий крякнул, когда его снова приложили.
— С того, что иначе, он рискует вызвать немилость богов, а навлечь на город еще больший их гнев.
Возражений и ТУРКов, так называли здесь охрану храма, к которой принадлежали Руд и Рено, не нашлось.Точка отсчета – 4...Точка отсчета – 4...
Auribus tento lupum (Держу волка за уши).
Наверное то, что он оказался в прислужниках храма было предрешено. Его настолько тогда испугали глаза Генезиса, что просыпался по ночам с криками и боялся гасить ночник. Ему все казалось, что тот стоит где-то за границей тени и смотрит на него своими светлыми глазами.
Мать беспокоясь, обратилась за советом к жрецу – даже не подумала, что именно его действия могли быть причиной страха сына и тот посоветовал ей приобщить мальчика к культу. Так Страйф впервые оказался в храме.
Дорога от вертолетной площадки до ступеней храма заняла каких-то пару минут. Рено что-то крикнул ему вслед, но Клауд только дернул себя за прядь, не став его слушать. Взбежал до створчатых дверей и на мгновение замер, словно балансируя на краю глубокого омута, прежде чем толкнуть их и пересечь порог святилища.
Изнутри на него дохнуло миртом и ладаном вперемешку с какими-то еще пахучими травками, украшающими алтарь, расположенный в центре. Страйфу никогда не приходило в голову как претенциозно он смотрелся, а тут вдруг поймал себя на мысли, что все это: и кусок камня, с резными изображениями змее-богов, принесших свет истины и коленопреклоненный жрец, скрывающий белым покрывалом часть своего лица, смотрятся до безумия нелепо и даже глупо.
— Доброго дня, Руфус.
— Клауд? — тот сперва закончил воззвание, и только потом обернулся, поднимаясь слитным движением. Стали видны тонкие пальцы, не скрытые церемониальной хламидой и тонкие губы.
— Он самый, — парень поймал себя на желании приласкать их кулаком, что бы кровь и зубы брызнули в разные стороны, но волевым усилием сдержался.
— Ты вернулся? — его разглядывали с немалым интересом.
— А не должен был?
— Что ты такое говоришь? — Страйфу вдруг пришло в голову, что на самом деле от культа никогда не откажутся. Что это удобный способ держать горожан в подчинении и все, что он собирается делать всего лишь иллюзия. Не сейчас, так потом Тифа может оказаться жертвой, но запретил себе об этом думать. — Твоя мать ночей не спала, когда ты собрался и практически сбежал.
— Я хотел выучиться. Здесь это делать негде, — он чуть развел руками.
— Вот как? — его собеседник хмыкнул. — Что ж, судя по тому, что ты вернулся, корни потянули тебя обратно...
Почему Калуд никогда раньше не замечал, как он раздражает одной этой свой манерой думать, что знает все за других? Или для этого надо было именно вырваться за пределы города?
— Я всегда собирался вернуться.
— Когда ты собирался, было не очень похоже... Впрочем, — жрец перебил сам себя, мотнув головой так, что покрывало едва не валилось. — Хорошо, что ты приехал, хоть сейчас, когда деревню накрыла беда.
— Я хочу поговорить об этом.
Руфус, как ему показалось, воровато обернулся на двери, в которых появился Рено и поманил блондина за собой. И как бы тому не хотелось остаться возле алтаря, где можно было сделать вид, что он не связан со всем этим, а пришлось идти следом мимо молелен, а потом в уединенную келью.
— Итак, — жрец дождался, когда он притворит дверь и бросит сумку на одну из лавок, после чего откинул с головы ткань и встряхнул светлыми, короткими волосами. — О чем ты хотел поговорить?
— Тифа не будет жертвой.
Руфус на это хмыкнул и чуть прищурил глаза. Явно решил, что у него взыграло сердце, и он собирается отстаивать подругу детства. И он, в общем-то, был прав: да взыграло и да, собирался. Вот только Страйф слишком долго общался и с ним и с богами, что бы, не научиться змеиным повадкам. И именно поэтому был уверен, что ему удастся вытащить Локхарт.
— Тифа не девственница.
Жрец замер на половине движения, потянувшись к резной доске, на которой на столе были расставлены искусно вырезанные шахматы. Видимо представил, во что могло вылиться её принесение.
— Ты уверен? — только и спросил, явно пытаясь понять, насколько вероятно, что Страйф его обманывает, что бы отвести беду от подруги.
— Она рассказала мне на выпускном. Ты понимаешь, эта не та информация, которую стоит передавать третьему лицу, но и ситуация у нас требующая мгновенного решения, — Клауд выдержал паузу, а потом посмотрел жрецу прямо в глаза. А я в отличие от неё - девственник.
Если Руфус и удивился, то взял себя в руки до отвращения быстро. Это вообще было его отличительной чертой.
— Да, ты подходишь лучше, несомненно, — согласился и, подойдя, приподнял лицо юноши за подбородок. — Но с чего мне отказываться от такого помощника, как ты из-за не удержавшей своего блядства девчонки?
— Еще слово и я тебя ударю, — хорошо, что они были здесь одни. Такого обращения при посторонних ему бы не простили, даже не смотря на все заслуги, если бы жрецу пришло в голову учитывать их. — И ты не хуже меня знаешь, что в моем случае все по канонам. Так что не трогай Локхарт.
— Надо же, как ты заговорил, — пальцы чуть сжались. — Кажется, было ошибкой, отпускать тебя в Митгар.
— Теперь ты уже ничего не сделаешь с этим... — Страйф выдержал взгляд и чуть пожал плечом. — Как и с моим желанием получить прощение, даже таким образом.
— Решил искупить то, что делал своей жертвой?
— Да.
— Ладно, Клауд, — Руфус отступил, вернув себе невозмутимое выражение. Было в его поведении что-то такое, что заставляло раз за разом прислушиваться, присматриваться, в попытке обнаружить причину, но пока жрецу удавалось ловко вывернуться. — Я принимаю твою замену. Приношение состоится в ближайшее время. Сейчас можешь идти домой.
Блондин не стал благодарить, хотя мог. Зацепился взглядом за фреску с изображением рыбообразной твари с длинным хвостом, тем самым, что видел во сне и перепонками между пальцев. И вот ЭТО будет его жрать... Или другая. Без разницы. Но лучше его, чем Тифу...
Скользнул мимо жреца в коридор, стараясь дышать глубже, не показывать мгновенно охватившую нутро панику и почти тут же налетел на подпирающего, одну из колон Рено. ТУРК окинул его внимательным взглядом зеленых глаз, явно собираясь и дальше оставаться на выбранном месте, но только удивленно вякнул, когда ухватили за руку и потащили вглубь храма. Туда, где располагалась комната смирения - небольшое по размеру помещение, где жертв содержали до начала ритуала. Здесь в специальных нишах хранились склянки с успокаивающими благовониями – никому не нужны, били пустые стенания.
Страйф втолкнул рыжего внутрь и плотно притворил дверь. Им было о чем поговорить...